Воин кровавых времен - Страница 57

И они снова запели древнюю песнь, которая теперь казалась им скорее пророчеством:

Война из наших смотрит глаз,
Нам тяжек ратный труд,
Но если битвы день угас,
Наш отдых боги чтут!

День заканчивался, и все больше достойных людей уходило в лучший из миров. Графа Ванхайла Куригалдского сбросили с коня во время контратаки, и при падении он сломал спину. Младший брат Скайельта, принц Наррадха, получил стрелу в глаз. Из тех, кто еще был жив, некоторые свалились от теплового удара. Некоторые сошли с ума от горя, и их, беснующихся, пришлось оттащить к жрецам, в лагерь. Но тех, кто остался стоять, уже невозможно было сломить. Железные люди вновь запели песню, а песня вновь разожгла в них неистовый пыл. Грохот барабанов фаним ослабел, а потом и вовсе стих. Тысячи голосов и одна песня. Тысячи лет и одна песня.

Но если битвы день угас,
Наш отдых боги чтут!

По мере того как солнце клонилось к западу, фаним все неохотнее приближались к строю айнрити и все с большим беспокойством ходили в атаку. Они видели демонов в глазах своих врагов-идолопоклонников.

Скаур уже дал приказ к отступлению, когда над западными холмами показались знамена Нерсея Пройаса. Галеоты, тидонцы и туньеры в едином порыве, без всякого приказа ринулись вперед и помчались через Равнину Битвы. Уставшие, ослабевшие фаним запаниковали, и отступление превратилось в беспорядочное бегство. Рыцари Конрии врезались в их ряды, и великое кианское воинство сапатишаха Скаура аб Налайяна, правителя Шайгека, было разгромлено вчистую. Тем временем графы и таны Среднего Севера на оставшихся лошадях налетели на огромный лагерь фаним. Поддавшись буйной ярости, истерзанные северяне насиловали женщин, убивали рабов и грабили роскошные шатры бесчисленных грандов.

К закату Священное воинство простецов было отомщено.

В течение следующих недель Людям Бивня предстояло наткнуться на тысячи раздувшихся лошадиных туш, валяющихся вдоль дороги на Хиннерет. Их загнали до смерти — так отчаянно язычники удирали от железных людей из Священного воинства.

Сгорбившись в седле, Саубон наблюдал, как колонны усталых людей тащатся по залитым лунным светом травам, стремясь наконец-то нагнать Пройаса и его рыцарей. Саубон понял, что конрийский принц действительно спешил изо всех сил, раз настолько обогнал обоз и прислугу, следующую за войском. Саубону не нужно было зеркало, чтобы понять, как он выглядит: хватало перепуганных взглядов тех, кто проходил мимо. Изорванная котта пропитана кровью. Кровь засохла на звеньях кольчуги…

Он подождал до тех пор, пока человек не окажется прямо перед ним, прежде чем окликнуть его.

— Твой друг. Где он?

Этот колдун, Ахкеймион, съежился при виде восседающей на коне фигуры и вцепился в свою бабу. Неудивительно. Съежишься тут, когда над тобою во тьме нависнет нечто, смахивающее на окровавленный призрак.

— Вы имеете в виду Келлхуса? — спросил бородатый колдун.

Саубон сердито посмотрел на него.

— Не забывайся, пес! Он князь.

— Значит, вы имеете в виду князя Келлхуса?

Неведомо как сдержавшись, Саубон помолчал, облизнул распухшие губы.

Колдун пожал плечами.

— Я не знаю. Пройас гнал нас, словно скот, чтобы настичь вас. Все перемешалось… А кроме того, накануне битвы князья особо не околачиваются среди таких, как мы.

Саубон сердито взглянул на велеречивого дурака, размышляя, не врезать ли ему за наглость. Но воспоминание о том, как он увидел на поле битвы свой собственный труп, удержало его. Он содрогнулся, обхватил себя руками. «Это был не я!»

— Возможно… возможно, ты сумеешь мне помочь. Колдун озадаченно уставился на него, с видом, который Саубон счел оскорбительным.

— Я к вашим услугам, мой принц.

— Эта земля… Что о ней известно?

Колдун снова пожал плечами.

— Это Равнина Битвы… Место, где умер Не-бог.

— Я знаю легенды.

— Я в этом не сомневаюсь… Вам известно, что такое топои?

Саубон скривился.

— Нет.

Привлекательная бабенка рядом с колдуном зевнула и потерла глаза. На галеотского принца внезапно обрушилась усталость. Он пошатнулся в седле.

— Вы знаете, что с возвышения — например, с башни или с вершины горы — видно дальше? — спросил колдун.

— Я не дурак. И нечего обращаться со мной, как с дураком. Страдальческая улыбка.

— Топои — тоже своего рода возвышения, места, откуда можно дальше видеть… Но если обычные возвышения созданы из камня и земли, топои состоят из страданий и эмоциональных травм. Такие высоты позволяют нам заглянуть за пределы этого мира… некоторые даже говорят — заглянуть во Внешний Мир. Вот почему эта земля беспокоит вас — вы стоите опасно высоко… Это Равнина Битвы. Ваши ощущения сродни головокружению.

Саубон кивнул, чувствуя, как что-то сдавило ему горло. Он понял, и это понимание почему-то, без всяких причин, принесло ему неизмеримое облегчение. Два судорожных всхлипа сокрушили его.

— Устал, — хрипло буркнул принц, сердито вытирая глаза. Колдун смотрел на него скорее с сожалением, чем с осуждением. Женщина упорно таращилась себе под ноги.

Не в силах глядеть на этого человека, Саубон кивнул ему и поехал прочь. Однако голос чародея заставил его остановиться.

— Даже среди топои, — сказал тот, — это место… особенное. В его тоне появилось нечто такое, отчего Саубону померещилось, будто в лицо ударил порыв зимнего ветра.

— Это как? — выдавил из себя принц, глядя во тьму.